Дореволюционные правые (монархисты, националисты), как ни рассматривай различные исторические коллизии, потерпели сокрушительное поражение. Речь идет не о выборах в представительные органы (там, кстати, правые были представлены достаточно внушительно) и даже не о гибели Русской Монархии. Я говорю о борьбе за умы, за духовное и интеллектуальное влияние на общество, его ведущие слои. Косвенным доказательством этому служит и то, что монархисты не смогли создать своего контрреволюционного движения (вспомним французских роялистов в конце XVIII – начале XIX в.) – ни после Февраля, ни после Октября (растворившись в идеологически-разношерстных силах Белых).
И это не смотря на то, что у них было то, о чем нынче так сладострастно мечтают разного рода национал-патриоты – «административный ресурс», поддержка Церкви, влиятельные лидеры, богатые жертвователи, пассивное народное большинство. Почему же они потерпели поражение?
Мне кажется главная причина в том, что основное внимание правых было уделено охранительным задачам, и лишь самый минимум – творческому поиску перспектив национального развития в русле исторической традиции. Выполнение охранительных функций для правых, безусловно, необходимо и важно, оно призвано предотвратить революционные катастрофы, не допустить утраты национальных ориентиров. Но общество не может находиться в статическом положении, для его полноценной жизни нужны цели, необходимо выявление общенациональных задач, и решение их. А вот этого-то русские правые сделать и не смогли.
Россия была могущественной и влиятельной державой, одним из мировых лидеров, Церковь благоденствовала, армия была сильна и уважаема в стране, промышленность и сельское хозяйство крепли год от года, неуклонно рос уровень жизни населения. Задачи внешнего, мирского благополучия решались успешно. Русские правые искали национальные задачи на стороне: в освобождении славянских и иных христианских народов от мусульманского гнета, в водружении Креста над Святой Софией в освобожденном Константинополе, в дельнейшем расширении империи и укреплении ее могущества.
За всем этим как-то забылось внутреннее делание, постоянная каждодневная творческая работа по стяжанию Духа Святого, «акт веры», к которому призван каждый христианин. Именно на это, на внутреннюю жизнь, на осознанный духовный труд важно было сориентировать широкие слои русского общества. Это могло бы изменить жизнь страны, стать фактором социального развития, общенациональным духовным движением с огромным потенциалом. Ведь слишком для многих христианство стало «обыденностью», «привычкой», «обычаем», которые слишком плохо были заметны за ворохом насущных проблем и глыбами «великих задач». И не то, чтобы вере не уделялось внимания, просто для многих (в том числе, и правых) она перестала быть основой, центром, стержнем бытия.
Как-то забылось, что, с духовной точки зрения, величие страны не может быть самоцелью. Оно не есть результат какой-то сугубой способности русской нации к государственному строительству, не доказательство нашего военного превосходства, не свидетельство особой богоизбранности, мессианской роли русских; хотя в истории можно найти черты и первого, и второго и третьего; величие России – это средство, способ внешней защиты Церкви Христовой. Россия стала великим государством именно тогда, когда о достижении величия задумывалась менее всего, но стремилась к созиданию, хранению и защите народа-Церкви, общества и государства, идущих вслед Христу, стремящихся жить по заповедям Его.
И, кажется, именно этого движения, следования Спасителю не хватило дореволюционным русским правым. Потому остался непонятым Царь-Мученик. Потому погибла Историческая Россия.
К сожалению, мы, нынешние монархисты и националисты, в полной мере повторяем эту ошибку. Стремимся к силе, могуществу, процветанию России, ее внешнему величию; и совершенно забываем о том, зачем все это нужно.